Чечня. Год третий Джонатана Литтелла
Posted: December 11, 2012 Filed under: Books, Non-fiction | Tags: Books, Chechnya, Jonathan Littell, Russian Leave a commentКак follow up к чеченским Патологиям Прилепина решил прочитать короткую журналистскую книжку Джонатана Литтелла, мегаизвестного автора Благоволительниц, написанную про Чечню и Рамзана образца 2009 года. Я, конечно, и раньше вроде и читал урывками Политковскую и иже с ней (в основном, про войну, правда), и за прессой независимой следил – но, конечно, повергла меня книжечка в уныние.
С одной стороны, я совсем не фанат арабской весны, ну ни на грамм просто – просто, как мне кажется, диктаторские, но куда более светские режимы Египта, Туниса, Ирака и Ливии (да и Сирии, впрочем) куда мне понятней, раз, да и для местного населения бедного лучше, два, чем исламски настроенные правительства формации The Muslim Brotherhood. Ибо социалисты-автократы-царьки типа Мубарака в долгую поумней будут демократически и нет избранных исламистов, с которыми это все идет по одному пути – Иран, Иран, Иран. Не люблю я Тегеран после 1980 г., вот.
С другой, суть книги Литтелла сводится к тому, что режим РК все больше и больше совмещает в себе худшее от обеих зол – и диктатура РК такая, что мама не горюй, что-хочу-то-ворочу, себе царь и бог, и при этом и хиджаб на улице, и шариат по-полной.
И непонятно, прав ВВ в этой ставке или нет. И какие еще у него варианты были. А людей обычных жалко, да. Хорошая книжка.
=========
«Чечня – это что-то вроде 1937 или 1938 года», – заявляет мне в небольшом московском офисе Александр Черкасов, один из руководителей «Мемориала», крупнейшей российской правозащитной организации. «Там завершается обширная программа строительства, люди получают жилье, там парки, в которых играют дети, там спектакли, концерты, все выглядит нормально, а… по ночам исчезают люди». Это сравнение приходится часто слышать от российских правозащитников, и, как замечает Черкасов, оно не притянуто за уши, но основано на реальных фактах: количество убитых или пропавших без вести на каждые 10 000 жителей за последние 10 лет в Чечне, по мнению Черкасова, пропорционально превосходит количество жертв больших сталинских чисток. Но прежде всего это сравнение передает иллюзию нормальности и даже реальность нормальности для тех, кого не затронул террор.
=========
Но за «возвращение к традициям», осуществляемое Рамзаном, его силовиками и имамами, платить приходится прежде всего женщинам. «Диктатура, которая устанавливается здесь, в первую очередь основана на унижении женщины», – констатировала Наталья Эстемирова в апреле перед камерой Милены Солуа. Платок уже обязателен во всех общественных заведениях и в университете; при входе в Дом чеченской печати, например, плакат возвещает: «Дорогие женщины! С целью показать уважение к национальным традициям и обычаям мы настоятельно просим вас входить в Дом печати с покрытой головой». Таня Локшина в Москве рассказала мне, что, несмотря на ее крест и как нельзя более русское лицо, ее как-то выгнали из университета охранники, так как она забыла надеть платок. Рамзан и его окружение также проповедуют (и весьма открыто практикуют) многоженство, придумывая все новые аргументы о нехватке мужчин-чеченцев после войны и об обязанности для женщин «хорошо себя вести», прибегая даже к угрозам: «Лучше женщине быть второй или третьей женой, чем быть убитой [имеется в виду, что за дурное поведение]», – заявил Кадыров в апреле в интервью «Российской газете».
=========
Так, большинство чеченцев откровенно полагают, что они победили в войне. Мой друг Ваха воскликнул во время одного из наших с ним разговоров: «Что Россия получила из всего этого? Россия проиграла. Де-факто у нас независимость. Рамзан повсюду кричит о своей лояльности России, но здесь хозяин – он. Российские законы здесь не применяются. Русские никогда не смогут вернуться в Грозный, чтобы жить в нем». Умар Хамбиев, Куруев, еще один Умар говорили то же самое или почти то же. Когда я повторил это Пескову, он странно улыбнулся: «Правда? Ну да… Я никогда такого не слышал». Но для него, как и для его патрона Владимира Путина, в счет идет лишь один вопрос – вопрос о сепаратизме, о, как называет его он сам, «бацилле сепаратизма»; обо всем остальном можно договариваться. По мнению Пескова, Москва без труда могла бы представить вариант с «расширенным статусом автономии… как для Татарстана. Но лишь до определенной красной линии, – добавляет он, – и эта красная линия существует для всех». Но ведь эту красную линию Рамзан вроде бы постоянно нарушает, и, наверное, именно здесь источник замешательства.